«Май ментал хеллс из зе кепитал ов грейт британ». Шакалий репортаж из дурки — часть II

Антон Прохожий, вокалист беларуской инди-группы «Водосточные Лилии», в завершающей части своего текста из чешской «дурки» в том числе рассказывает о том, что «карательная психиатрия» сегодня — удел чисто постсоветских стран. И делится тем, как можно найти себе друзей даже в психиатрической клинике — не воображаемых, но вполне реальных.

Окончание. Начало текста здесь.

Текст: Антон Прохожий
© Shakal.Today
Все публикации автора

«Медбратья в дурдоме — интересная группа. Среди них нашлись люди с огромной эмпатией и любовью к профессии, люди, делающие вещи не потому, что надо, а потому, что знают, что пациенты этого заведения тут не от легкой жизни и им нужна помощь. Но есть и козлы, они везде есть. Разница между европейской психбольницей и теми же беларускими «Новинками» в том, что для козлов есть здесь границы, определенные законом, процедурой и врачебной этикой. Не вдаваясь детали — в самом начале моей прописки в больнице я столкнулся со случаем абьюза со стороны одного козла. Если бы я был в «Новинках» — это было бы недоказуемо и никто бы ничего с этим не сделал. И обращать на это чье-то внимание, в зависимости от настроения козлов, могло бы обернуться опасностью для моего здоровья. Но тут я поговорил с врачом — и проблема решилась без особой боли. Сейчас даже жалею, что сомневался — и очень благодарен большинству персонала за отличное исполнение тяжелой и, зачастую, неблагодарной работы.

Но все это — распорядок, врачи, медбратья — не это самое важное в этом тексте. Это все декорации, факты жизни, от которых никуда не деться. Реальные герои этой истории — пациенты, а главная площадка, где разворачиваются все важные события — курилка. И хоть доступ к врачам это самый важный ресурс в здании — доступ к курилке и сигаретам что тут, что в «Новинках» — не менее ценен.

Из пациентов в моем отделении не курили только те, кто не курил никогда и не собирался начинать. Новоприбывшие бросившие, завязавшие и закодированные после всего пары дней неизбежно говорили «fuck it, give me one please». А если не могли говорить (потеря дара речи среди моей группы пациентов была довольно частым симптомом и никем не воспринималась как что-то необычное) просто приходили и получали бесплатную сигаретку, молча улыбались и сладко закуривали — альтернативный способ заглушить тревогу это попросить у врача расслабляющий бензодиазепинчик, чего никто особо не хочет из-за побочных эффектов.

Делиться принято по паре причин. Во-первых — не у всех есть родные, которые передадут курево. Во-вторых — носить при себе пачку нельзя. Если хочешь покурить — просишь медбрата достать из твоего ящичка в «сестринской» сигарету и открыть тебе комнату для курения. И последний уходящий курильщик обязан вернуться к медбрату и попросить закрыть курилку назад — в результате мы формировали цепочку из пар или троек регулярно приходящих и уходящих, таким образом курилка могла быть доступной часами.

Вот так и проходили дни — события по распорядку и никотиновая сытость. Такой расклад оставляет кучу свободного времени — мне было непривычно. И я заполнял это время чтением, живописью, шахматами, игрой на гитаре (попросил жену принести из дома, выдается из «сестринской» так же, как сигареты) и самое важное — общением.

Я познакомился с чешским философом-экономистом, который зациклился на абсолютных математических значениях и абсурде капиталистического общества. Разговор с ним был как прослушивание лекции о гуманизме и о том, как бесценна человеческая жизнь. Он рассказывал это, и жег себе кисти сигаретными окурками. Я пытался его остановить, помочь ему не делать себе больно, но не смог — его перевели назад в «девятку», в отделение для самых трудных, и я больше его не видел. Я подписан на него в Linkedin.

Я познакомился с чуваком из Германии, бизнесменом с обсессивно-компульсивным расстройством и тяжелыми отношениями с сыном. Он помешался на систематизации и рассказал мне про свой комплексный подход к анализу окружающего мира — я иногда теперь использую его до сих пор. Он помог мне вспомнить немного немецкого, который я раньше знал — к концу нашего общения мы говорили практически только на немецком и переписываемся до сих пор — обещал сводить в клевый клуб по игре «Вархаммер», когда приедет в следующий раз в Прагу.

Я познакомился с хоккеистом из полупрофессиональной чешской лиги, который угробил свою карьеру метамфетамином. Он говорил со мной про Христа и его прощение, и в один из вечеров в курилке признался, что умудрился купить мет прямо в больнице — и плакал, просил его простить за слабость. Я, естественно, его простил.

Я познакомился с местным стендап-комиком, который был очень рад попрактиковаться в английском — он готовил десять минут материала на английском и пытался преодолеть неловкость — я поучил его играть на гитаре и к своей выписке он был в состоянии сыграть песню «Polly» Nirvana и даже подпеть. Недавно я ходил на его стендап.

Я могу продолжать и продолжать — невероятно интересных людей там полная больница, и я без шуток завел там несколько хороших друзей. Некоторые из них были очень потеряны. Некоторые были за гранью моего понимания. Почти все рвали мне жопу в шахматы. Некоторые даже были опасны — однажды наша «тусовка» почти дошла до драки — но мы друг друга разняли.

Важно не это. Важно — что они все обычные люди, точно такие, как я. Некоторых привезли сюда силой, некоторые пришли сами. Некоторые понимали и принимали помощь врачей, другие сопротивлялись. Кому-то очень быстро становилось лучше, кто-то каждый третий день оказывался привязан к кровати в «девятке». Кого-то каждый день посещали родные. Кто-то появлялся и думал что он — совершенно один.

Никто не был один. Врачи, братья-сестры — помогали. Но никто не был один, потому что пациенты — не опасные психопаты. Пациенты — они такие же люди, каждый со своей уникальной, жуткой травмой, мешающей им быть здоровыми и счастливыми. И практически все пациенты понимали это друг про друга и стремились друг другу помочь. С первой предложенной без спроса сигареты, с первой спетой хором в курилке песни «битлов» под гитару, с первого «hey man, how are you doing?» — пациенты тянулись друг к другу, чтобы помочь. Потому что люди — существа с аллергией к одиночеству. Потому что люди, в большинстве своем — не чудовища. Потому что каждый и каждая из нас знают инстинктивно, что нам самим будет лучше, если окружающим будет лучше.

Вот с чем я вышел. Вот что я принес тебе, шакал. Мир сошел вокруг нас с ума и единственный источник душевного здоровья — это мы. Будь здоров. И не бойся просить помощи. Все у нас будет хорошо».