Ждун и Лгун на Валааме (а лучше бы в Гааге)

На этой неделе Александр Лукашенко и Владимир Путин встретились на острове Валаам. Это в Карелии, которая, как мы помним, на самом деле часть Финляндии, но по итогам спецоперации (другой) отданная Советскому Союзу. Ну, чтобы и там насыпали совок. Ждун — потому что ничего, кроме ожидания новых русских кредитов в его жизни давно не происходит. Лгун — потому что он обещает деньги, но не говорит, чего они на самом деле будут стоить Ждуну.

Такой вот симбиоз двух животных, одинаково неприятных друг другу, но одинаково нужных. Потому что больше у них никого и нет.

И уже все беглые СМИ написали о том, как по-разному выглядели эти два старика на фотографиях. Российские пресс-службы удлиняли короткого Путина и ничего не меняли в распухшем туловище Лукашенко. Беларуские же пресс-службы, высунув протокольные языки, замазывали мощчные телеса Лукашенко, его морщины и мешки под глазами, и не трогали Путина.

Наверно можно взять фотографию Лукашенко от российской пресс-службы, и прифотошопить к нему фотографию Путина от какого-нибудь беларуского государственного агентства, чтобы понять, как эти два человека выглядят сейчас на самом деле. Но мы это делать не стали — мы этого недостойны. Мы просто заменили фон на фото, подставив вместо чудного финского пейзажа улицы разрушенной Украины.

Разрушенной вот этими двумя людьми. Ждуном и Лгуном.

Мы не знаем, о чем на самом деле говорили эти два человека, что скрывалось за цензурным «обсуждением актуальных вопросов в развитии белорусско-российских сношений отношений» (включение беларуской армии в российскую?)

И зачем на самом деле они пошли «в храм Смоленской иконы Божьей Матери» и в «часовню царственных страстотерпцев» (опорожнить немолодые мочевые пузыри?)

Всё, что может сегодня сближать этих двух людей — это война и власть. Первое они продолжают, чтобы не потерять второе. Больше этих двух стариков не волнует. И пусть они оба выглядят уже даже не старыми, но древними — со всем этим пещерным совковым менталитетом — и с очевидными возрастными изменениями, но вряд ли мы выиграем, когда они умрут. Когда умрут по естественным причинам.

Это будет означать, что мы проиграли. Что мы дождались того, когда они умрут сами — в тишине лечкомиссий. Мы не осудили их, не посадили, не вздернули за шею, как они того на самом деле заслуживают. Мы просто дождались того, что они умерли.

И не все дождались, далеко не все.