Осень белорусского протеста. Как нам всем надуть наш БЧБ-шарик?

«Осень наступила, отцвела капуста, у меня пропали жыве-чувства». 90+ дней национального протеста уперлись в традиционную белорусскую хандру, в по-прежнему очень твердые омоновские дубинки, а также в предательские мысли а-ля «ну, не жили хорошо, нечего и начинать».

Политические Эксперты ®, а также их коллеги из классов постарше из числа Аналитиков Протестов ® (бывшие Дипломированные Вирусологи ®) прогнозировали, что осенью протестное белорусское движение неминуемо схлынет. Это было логично ожидать, ведь мирный и неконфликтный белорусский народ, не имея практического опыта революций, физически не может на качественно высоком уровне месяцами жить в состоянии войны с своей «властью». В ответ на террор и геноцид экс-президента, белорусские граждане отвечали шариками, улыбками и безответными попытками обниматься с псами режима. Но шарики лопнули, желание улыбаться куда-то пропало, да и обниматься стало как-то совсем глупо.

Поменялось и настроение традиционных воскресных маршей — в августе, когда шакалы в очередной раз прошлись колонной по минским улицам, они словно были в эпицентре городского праздника. Сейчас, этим хмурым ноябрем, от веселья не осталось и следа. Теперь воскресные марши все больше напоминают то, с какими чувствами выходили белорусы на улицы городов в декабре 2010 года — они шли не на праздник непослушания, а на войну, четко представляя себе, что может быть с ними дальше.

И брутальный разгон 8 ноября, с обязательными избиениями и унижениями, упрочил белорусов в той мысли, что «власть» нацелена на физическое подавление всяких протестов.

Шутки кончились.

Скоро зима, и рабы из городских коммунальных служб и МЧС начнут уничтожать на улицах не только ленточки, но и снег. Потому что кровь протестующих на нем будет рисовать ненавидимый «властями» бело-красно-белый узор

«Что делать?» — заламывал руки русский философ Николай Чернышевский, когда супруга его, Ольга Сократовна Васильевая, снова напоминала ему о погашении супружеской задолженности.

«Что делать?» — беззвучно стенала Наталья Николаевна Эйсмонт, когда ее работодатель выдавливал из себя очередную несусветную дичь.

«Что делать?» — вопрошали мудрейшие белорусские аналитики, осуждая «сдувание» протеста, при этом не слезая с продавленных собственной значимостью, диванов.

Что делать, что делать. Продолжать!

Да, осень. Да, больно. Да, уголовные дела. Но вернуться во времени не получится. Тут не то что фарш назад не прокрутишь, но и не запихнешь обратно все те мерзкие слова, что наговорил в адрес собственного народа Лукашенко. Партизанская война, о которой нам говорили большевики, должна быть продолжена. Теперь уже без шариков. Без вставаний на колени. Без поцелуев в военную экипировку. Просто. Должна быть. Продолжена.

Почему так было больно и страшно 8 ноября? Потому что мало вышло. Потому что дали себя рассредоточить, разделить.

Потому что мы все еще думаем, что перед нами — люди. Не оскотинившиеся подонки со встроенными прямо в мозг телевизорами, но такие же как мы, белорусы. До которых, якобы, можно достучаться.

Нет, не достучимся. Они же в касках. И даже когда они их снимают, под ними будут еще одни. И так слой за слоем.

…Европа уже довольно долго не может решить, что ей делать с исламскими террористами на своей территории. Сытая, тупая, добрая старая Европа не понимает, почему мусульмане, коих она десятками тысяч пускает к себе, почему-то ее ненавидят. И в ответ на теракты, на демонстративно отрезанные головы своих граждан Европа говорит: «Хм, проблема очевидно только в нас, мы недостаточно много сделали для этих несчастных мигрантов».

Мы сейчас напоминаем этих европейцев. Мы сейчас действительно похожи на «страну в центре Европы». Пора озлобиться, дорогие, невероятные белорусы.

Потому что против нас не бородатые обезьяны из пещер, но обученные, вышколенные, чистенькие.

Террористы Лукашенко.